Фантадром

Нам, ветеранам Цусимских сражений и Крестовых походов, годов уже не считают. Мне на днях в графе «возраст» написали «ХХХ». Я говорю «Милая, ты хоть скажи это много или мало?». А она сама не знает, хихикает, а сказать ничего не может…

Да-а, в юности все по-другому смотрится. Как сейчас помню, лежу я себе на топчане в своей пещере, плюю в потолок, порох, стало быть, изобретаю, а тут рожа зеленая в пещеру лезет. Здоровая такая, слюни текут и хвостом где-то там сзади по земле стучит. Ну, я глаз прищурил, гляжу динозавр. Так в наглую прет, что я чуть с топчана не упал. А главное ведь знает, что нельзя (я угол на входе в пещеру самолично пометил), а все равно лезет! Так меня это разозлило, прям дальше некуда.

«Куда», говорю, «прешь?»

А он знай себе ухмыляется и норовит дальше пролезть! Ну я не выдержал, хватаю дубину - и по ушам его, по ушам… Смотрю, совесть заела: хвостом стучать перестал и обратно полез.

Не успело это мурло зеленое уползти, бац, жена идет. Как говорится, из огня да в полымя… И что характерно: еще из кухни выйти не успела, а уже пол пещеры собой заняла. А уж орет-то!

«Ты чего», говорит, «образина небритая порожняком прохлаждаешься? Холодильник пустой, а он и в ус не дует!»

Прохлаждается, видите ли… А порох кто изобретать будет? Пушкин? И кого ты образиной небритой назвала? У тебя своя борода до колен, а я, видите ли, небритый. Но только с женой спорить бесполезно. Как она вся в пещеру вошла, мне, как истинному джентльмену, хошь ни хошь, выйти пришлось, вдвоем нам там никак не поместиться…

«Ну», думаю, «пора заглянуть в соседнюю пещеру на огонек».

Только лыжи навострил, бац, смотрю, а я в старой шкуре. Вот ведь незадача! У них там правила строгие, чуть что не по моде, так сразу по морде. И новую шкуру мимо жены втихаря никак не вытащить…

«Не», думаю, «сегодня не наш день, придется на охоту идти…» И пошел!

Ага, только, значит, в джунгли зашел, бац, навстречу давешний динозавр. Только его кто-то уже успел приукрасить: уши поникшие, а под глазом фонарь.

«Кто это», говорю, «тебя так? Инопланетяне бомбили что ли?». А он:

«Не», говорит, «с женой поругался, чуть хвост не оторвала».

«А-а», говорю, «понятно…».

Ну, посидели мы с ним, за жизнь поговорили, о тяжелой мужицкой участи в этом бренном мире. Лопоух зеленый, с трехэтажный дом ростом, даже слезу пустил. Его полутораведерной слезинкой меня чуть в овраг не смыло. Нет, думаю, пока он меня в своих слезах не утопил, надо что-то срочно делать.

«Слушай», говорю, «ты пальму у вонючего болота видал?»

«Ну, видал», говорит.

«А чего, кокосы на ней еще висят или уже свалились?»

«Свалились. Прямо в болото и плесенью уже поросли».

«Годится», говорю, хвать его за хвост - и к болоту. Выловил из болотной жижи пару кокосов, ковырнул один и принюхался через дырку. Ага, дозрели голубчики. Проковырял дырку во втором и зубастому отдаю. Он его в лапах крутит, не знает чего делать.

«В этом болоте», объясняю, «какая-то хрень завелась. Чего в него не брось, все бродить начинает. Так что снабдил нас Бог халявной бражкой».

Вижу, не понимает. Ну, я ему пасть пошире открыл и одним махом орех туда и вылил. Тут я, конечно, малек погорячился. Мужик-то, видать, к хмельному непривычный, глаза у него на лоб вылезли и размером стали, что твои воздушные шары. Думал, помрет бедняга, но ничего, оклемался. Пока он свои глаза обратно запихивал, я свой орех употребил. Подождал чуток, чтоб и мои глаза на место вернулись, и пошла у нас с них веселуха. Вместе с кокосами пол болота выхлебали, а он на закусь еще и пальму чуть не сожрал. Зато оттянулись на славу…

Месяца через два, когда жена обратно в пещеру пустила, думаю, надо мне хоть чуток от домашних дел отдохнуть. Ну, хотя бы порох изобрести что ли, вещь-то нужная и в хозяйстве пригодится. Только, значит, на топчан примостился, опять морда зеленая лезет, ну что ты будешь делать… И думает, ежели он себе на голову трехлитровую банку из-под огурцов маринованных напялил, то я его не узнаю.

«Чего», говорю, «гроза джунглей, чудо-юдо мезозойское, дома не сидится?»

А он лапочет чего-то не по-нашенски, сказать чего-то хочет, а чего - не пойму.

«Что-то ты, брат, совсем доходишь», говорю, «то ли кокосы через чур крепкие были, то ли жена тебя заездила…»

Он рукой махнул и полез чего-то там у себя на пузе ковыряться. А я смотрю, лапки у него совсем тоненькие и хвоста вроде как нет. Совсем баба мужика до ручки довела… А динозаврик мой наконец нашел, что искал, чем-то щелкнул и говорит:

«Моя твоя не понимай, будем говорить через переводчика» и показывает на коробчонку пластмассовую у себя на пузе.

«Ладно», говорю, «через переводчика, так через переводчика. Ты только ему скажи, чтоб много не болтал. Дело к вечеру, а мне еще на болото попасть надо…» А он:

«Слушай», говорит, «алкаш бледнолицый, я не твой болотный собутыльник, я представитель высшей инопланетной цивилизации. Я преодолел миллионы световых лет космической пустоты для встречи с тобой.»

«Ну, представитель, так представитель», говорю. И точно, не мой это динозавр, да и вообще не динозавр, хотя и такой же зеленый и наглый.

«Чего», говорю, «приперся, мил друг пустопроходный», а сам чую, добром это не кончится. И как в воду глядел. Поважничал он, поважничал, да и признался.

«С женой», говорит, «поругался. Только собрался термоядерный порох изобрести, а жена - иди в магазин. Я ей - мне некогда, а она сразу шваброй в глаз. Во!», и банку свою огуречную приподнимает для наглядности. Смотрю и вправду фингал под глазом, совсем как у динозавра. И уж носом шмыгает, представитель фигов…

Ну, я своего фингала дожидаться не стал. Если мне моя блаженная в глаз приладит, так одним фонарем не отделаешься, а будешь миллион лет по инерции космические пустоты рассекать, причем безо всякого удовольствия. Ни слова не говоря, схватил своего нового знакомого за шиворот, свистнул динозавру, и втроем на болото, пока жена не пришла.

Да-а, не слабо мы тогда расслабились… Прочухались, только когда в глотке пересохло. Туда-сюда, а горло-то и промочить нечем! Осушили мы все болото, а заодно и пол Земли. И началась всемирная засуха… С тех пор я своих зеленых друзей не видал, усохли куда-то, а может их жены выследили, всяко бывает.