Фантадром

Когда Петрович чихнул в восемьдесят седьмой раз за последний час, у него начались видения. Ему почудилось рыжеватое свечение в середине комнаты, свечение сгущалось, меняло оттенки и форму, пока не превратилось в висящего в воздухе рыжего осьминога в форменной фуражке. Все же, наверное, не стоит читать фантастику, когда болеешь гриппом, подумал Петрович, и снова чихнул. Осьминог дернулся, сделался полупрозрачным и стал судорожно шарить щупальцами у себя на поясе.
Сейчас он вытащит бластер и

- Баклажкин, ты что свихнулся? Стреляться с Заунывкиным это же самоубийство! У него восемь дуэлей и восемь трупов! Как же мы потом без тебя?! – поручик Гаврилкин, скупо пролив водку, рванул на себе мундир и прижал лицо Баклажкина к своей волосатой груди.

- Ерунда, брат Гаврилкин, - приглушенно отозвался Баклажкин. Волосы лезли ему в рот и мешали дышать. С трудом вырвавшись из волосяных зарослей, он перевел дух, смачно сплюнул и продолжил – Я лучший стрелок в нашем полку. А

Добрый вечер господа заключенные… э-э… я хотел сказать свободные граждане моей свободной империи.

Спешу сообщить вам пренеприятнейшее известие: к нам едет Супергерой. Точнее персонально ко мне… Когда международные коалиции, межгосударственные союзы, лиги борцов против диктатур и тиранов, общества за чистоту урн и плевательниц на улицах и многие другие объявляли меня врагом человечества и заочно приговаривали к смертной казни, я смеялся им в лицо. Они такие же

- Да тише ты! Бренчишь, как мусорное ведро! - голос У7 пришёптывал, как ветерок в камышах.

- А я и есть мусорное ведро, - огрызнулся М4, - точнее механизированный мусорный контейнер.

М4 на ходу развернул голову и посмотрел на покосившийся металлический короб у себя на спине.

- Ржавчина, - пожаловался он, - вечная болезнь роботов… Ты бы лучше себе диффузор динамика заклеил, критик… Шипишь, как проколотое колесо.

- Заклею,

В одной деревне жила-была Красная Шапочка. Красной Шапочкой ее звали потому, что в ухе у нее была серьга с 3-хкилограмовым рубином: остальная одежда к тому времени давно из моды вышла. А неподалеку, километров 500 к северо-западу, жила ее бабушка.

Вот как-то раз собралась Красная Шапочка к бабушке в гости: надоела, мол, бабуля по мобильнику названивать (мобильник с ноготь размером, поди найди его когда и одежды-то нет), пора отнести ей пирожков со стрихнином, чтоб не беспокоила

Астроном Рефракт Фокусеевич Задымлёный влюбился. Страстно и безнадежно. Он страдал и проклинал свою профессию.

Случайно, впервые за много лет, Рефракт Фокусеевич протёр свой телескоп от пыли и обнаружил новую планету и ни где-то возле Луны, а в невообразимых космических далях. Невинно любуясь неземными пейзажами, он увидел ЕЁ. Вообще-то ИХ было много, прекрасных амазонок населявших планету, но ОНА была одна. После этого Рефракт Фокусеевич потерял покой.

Он спал у

Евграф Бенедиктович Пупкин купил женщину. Такое случилось с ним впервые и пугало своей новизной и неизвестностью.

Дожив до 30 лет, Евграф Бенедиктович так и не накопил жизненного опыта общения с противоположным полом. У него не было ни жены, ни любовницы, и даже по ночам он не вздыхал о любовных утехах, а мирно спал, пока не разбудит будильник. Но жизнь хитрая штука, и однажды вопрос встал ребром помимо воли Евграфа Бенедиктовича и, как ни странно, причиной послужила совсем

Про любовь я прочитал,
Нос в раздумье почесал,
Разгрузил пяток козявок,
И задумался вдобавок.

А чего, и мне, быть может,
Стать красивым и пригожим?
Типа, тапки поменять
И макушку причесать?

Выйти в поле или море,
Спеть чего-нибудь в фольклоре,
Красну девку отыскать
Ну и в жены ее взять.

Слухи чтоб не умножать,
Надо, типа, испытать,
Что в семейном деле правда,
А что ложь, ядрена

- Ванюша, ты главное не дрыгайся, - увещевала Баба-Яга. - Ты пойми, я на днях 99-ое высшее образование получила, а до этого курсы топ-менеджеров закончила, так что все будет тип-топ. Котел по микроскопу выставлен, чтобы ты получился вкуснее и наваристее, а косточки твои я уже Змею Горынычу сторговала, по тройной цене, разумеется…

- Да мне то что, с твоего навара! - возмущался Иванушка-дурачок и изо всех сил упирался руками и ногами в край котла, куда его норовила засунуть

Бог отдыхал.

Пусть Бог и всемогущ и никогда не устает, но людей-то он создал по своему образу и подобию, стало быть, и все человеческое ему тоже не чуждо.

Ему просто надоело повелевать галактиками, придумывать новые физические законы, выискивать правых и виноватых. В конце концов, позади него вечность и впереди не меньше, почему бы на небольшую вечность не предаться простому созерцанию собственных трудов?

Устроившись поудобнее на краю пылевой туманности,